Вспомнилось что-то.
- Ты любишь танго?
Она выпевает эту фразу, звуки голоса пробегают хроматической гаммой от фа первой октавы к до второй. Я молчу, глядя в окно. За окном март, весна. Солнечные лучи пляшут на ее лице, отразившись от искрящегося снега.
- Ты любишь танго?
- Конечно, люблю.
- А почему?
Вопросительная нотка зависает в воздухе.
Я смотрю в окно и молчу.
«Конечно, я люблю танго. Послушай сама. Вот видишь, плачет скрипка? Эка невидаль, скажешь ты, скрипка всегда плачет, это давно уже просто штамп, банальность. Плач скрипки – это и есть твое танго?
Конечно нет. Немного, на два такта, терпения. Вот, слышишь? Оказывается, это был не плач, просто тень, ассоциация, которая потащила за собой воспоминания о чем-то, заботливо забытом. Так, иногда, человек вздрагивает, коснувшись зажившей, вроде бы, ранки. Это уже не плач, это рассказ. Случается, что человек говорит о чем-то, давно отгоревшем в нем, погружается в свои мысли, вспоминает себя, каким он был когда-то, и, внезапно, к нему возвращается давно забытые боль, надежда, ярость, любовь. Но ты слушай дальше. Ага, ты вздрогнула! Меня тоже заставил вздрогнуть этот железный ритм. Глухие мерные удары, как вколачивающиеся в доску гвозди. Это беспощадное время, и вот оно-то присутствует в танго всегда, потому что танго – это всегда трагедия, это всегда напоминание, что любое чувство не вечно, что все мы танцуем на краю обрыва, за которым пустота, которая одинаково сожрет всех, и тех, кто продолжает танцевать и тех, кто бросает это безнадежное занятие. Последние не стоят рассказа, так что я о первых. Смотри, скрипка уже не плачет и не рассказывает, скрипка кричит, надрывно надсаживаясь в басах, срываясь высокими нотами, выплескивая на нас свой гнев, свое отчаяние, а когда уже нет сил ни на то ни на другое, она тихо шепчет слова молитвы, послушай, правда, это молитва? Я не хочу умирать, кричит любовь, я не хотела умирать, прости, говорит она слабеющими звуками, и все начинается снова.
Все начинается снова, слышишь, главная тема повторяется? Впрочем, это только кажется, на самом деле танго, как и любовь не терпит повторений. Теперь это не рассказ от первого лица, теперь это общий хор воспоминаний, они переплетаются друг с другом, прорастают - одно в другое, цепляют и царапают душу, и приближают, приближают финал. Вот, слышишь эту сбивку, прорезавшийся, наконец-то, бандонеон, перекликающийся со скрипкой, недолгий переход в другую тональность, мгновенное замешательство струнных и духовых, смятение перед близящимся концом? И снова - железный ход времени, снова яростные скрипичные каденции, то на флажолетах, то падая в нижний регистр и мелодия опять поднимается вверх, паря над временем, стремясь освободиться, улететь… А потом – короткий проигрыш, кода, финиш, последняя восходящая секвенция, один такт оркестра – и тишина. Танго, как и любовь, заканчивается сразу и насовсем, без этих пошлых фэйд-эффектов.
Все так, все правильно, ты согласна со мной? Конечно, согласна…»
Пауза затягивается, я вглядываюсь в твое лицо и вижу нарастающее недоумение в глазах, сменяющееся, потихоньку, раздражением… и тихо говорю:
- Потому что Танго – это про нас.
- Ты любишь танго?
Она выпевает эту фразу, звуки голоса пробегают хроматической гаммой от фа первой октавы к до второй. Я молчу, глядя в окно. За окном март, весна. Солнечные лучи пляшут на ее лице, отразившись от искрящегося снега.
- Ты любишь танго?
- Конечно, люблю.
- А почему?
Вопросительная нотка зависает в воздухе.
Я смотрю в окно и молчу.
«Конечно, я люблю танго. Послушай сама. Вот видишь, плачет скрипка? Эка невидаль, скажешь ты, скрипка всегда плачет, это давно уже просто штамп, банальность. Плач скрипки – это и есть твое танго?
Конечно нет. Немного, на два такта, терпения. Вот, слышишь? Оказывается, это был не плач, просто тень, ассоциация, которая потащила за собой воспоминания о чем-то, заботливо забытом. Так, иногда, человек вздрагивает, коснувшись зажившей, вроде бы, ранки. Это уже не плач, это рассказ. Случается, что человек говорит о чем-то, давно отгоревшем в нем, погружается в свои мысли, вспоминает себя, каким он был когда-то, и, внезапно, к нему возвращается давно забытые боль, надежда, ярость, любовь. Но ты слушай дальше. Ага, ты вздрогнула! Меня тоже заставил вздрогнуть этот железный ритм. Глухие мерные удары, как вколачивающиеся в доску гвозди. Это беспощадное время, и вот оно-то присутствует в танго всегда, потому что танго – это всегда трагедия, это всегда напоминание, что любое чувство не вечно, что все мы танцуем на краю обрыва, за которым пустота, которая одинаково сожрет всех, и тех, кто продолжает танцевать и тех, кто бросает это безнадежное занятие. Последние не стоят рассказа, так что я о первых. Смотри, скрипка уже не плачет и не рассказывает, скрипка кричит, надрывно надсаживаясь в басах, срываясь высокими нотами, выплескивая на нас свой гнев, свое отчаяние, а когда уже нет сил ни на то ни на другое, она тихо шепчет слова молитвы, послушай, правда, это молитва? Я не хочу умирать, кричит любовь, я не хотела умирать, прости, говорит она слабеющими звуками, и все начинается снова.
Все начинается снова, слышишь, главная тема повторяется? Впрочем, это только кажется, на самом деле танго, как и любовь не терпит повторений. Теперь это не рассказ от первого лица, теперь это общий хор воспоминаний, они переплетаются друг с другом, прорастают - одно в другое, цепляют и царапают душу, и приближают, приближают финал. Вот, слышишь эту сбивку, прорезавшийся, наконец-то, бандонеон, перекликающийся со скрипкой, недолгий переход в другую тональность, мгновенное замешательство струнных и духовых, смятение перед близящимся концом? И снова - железный ход времени, снова яростные скрипичные каденции, то на флажолетах, то падая в нижний регистр и мелодия опять поднимается вверх, паря над временем, стремясь освободиться, улететь… А потом – короткий проигрыш, кода, финиш, последняя восходящая секвенция, один такт оркестра – и тишина. Танго, как и любовь, заканчивается сразу и насовсем, без этих пошлых фэйд-эффектов.
Все так, все правильно, ты согласна со мной? Конечно, согласна…»
Пауза затягивается, я вглядываюсь в твое лицо и вижу нарастающее недоумение в глазах, сменяющееся, потихоньку, раздражением… и тихо говорю:
- Потому что Танго – это про нас.